Турист поневоле [СИ] - Сергей Артурович Большин

себе. – Получается, на индивидуальном уровне меняется мир. Что это значит? Если происходит какое-то изменение событий в прошлом, то не новый параллельный мир возникает, а меняется наш. Но я-то помню и то, что было в прошлой версии, и изменения воспринимаю как реально произошедшие. И почему, я такой уникальный? Наверное потому, что являюсь непосредственным участником этих изменений. Интересно. А что с другими людьми? Видимо, забывают прежнюю версию, а дежавю – это осколки их воспоминаний о пережитом в измененной реальности…»

- Как, не помнишь?! – Татьяна напомнила о себе выпавшему их разговора гостю.

– А, помню, конечно…

В этот момент в кармане дубленки, повешенной в прихожей, зазвонил мобильник! Николай подпрыгнул со стула и кинулся отвечать. Звонила Ксюша:

– Кицюля, ты еще не в самолете?

– Слушай, сколько раз тебе повторять: не называй меня этим дурацким словом! – раздражение было таким сильным, что на мгновение даже затмило потрясение от факта звонка.

– Ну, солнышко, не сердись, я хотела извиниться за вчерашнее, - Николай прямо видел ее вытянутые трубочкой пухлые губки. - Я была неправа, золотко, конечно, тебе надо отдохнуть ото всех, и от меня тоже. Ну, прости меня, ну, плиииз…

– Бог простит, – буркнул Николай, до которого стал доходить смысл происходящего. – Проехали.

– Хорошего полета! Не забывай свою девочку. Можно я буду тебе иногда звонить?

– Как же, забудешь тебя. Значит, слушай внимательно: мне не звони, там большая разница во времени. Если что-то срочное, пиши СМСки, не срочное – на почту [2]. Кстати, Ксюша, сделай доброе дело, закинь мне на обе симки [3] тысяч по пять… лучше по десять, там связь, говорят, очень дорогая. Местные брать не буду. Всех предупредил, но ведь все равно будут на мой номер звонить. Все, пока.

– Чмоки, милый!

Николай задумался: «Раскусила мой маневр со скандалом. Как же надо девочке замуж за олигарха! Могу представить, какие мне будут “чмоки” после штампа в паспорте. Нет худшего тирана, чем вчерашний раб… Но телефон работает! Межвременной роуминг… ну и дела… я в прошлом с мобильной связью и Интернетом! Ай, Баба!»

Николай тут же открыл браузер на телефоне. Все грузилось. Ему хотелось пуститься в пляс. Это ж какие захватывающие перспективы открываются! Впрочем, он тут же стух: какие такие перспективы? Максимум, что у него есть - две недели. За две недели много не напрогрессорствуешь. Да и стоит ли, наменяет тут всякого, вернется, а он там, в измененной реальности бомж. Нафиг такие эксперименты!

Татьяна затаив дыхание следила за происходящим.

– Коля, что это было?

– Обыкновенное чудо: мне звонила моя, как она считает, невеста из 2009 года. Не знаю как, но связь с моим временем работает. Кстати! Давай-ка я тебя тоже в курс наших дел начну вводить, раз тут все работает. Больших перемен это не наделает. Момент, за нотником только схожу.

Они забыли про еду и погрузились в изучение Таниного будущего. Отвлеклись лишь на минутку: Татьяна сбегала в комнату накормить сына. После пары часов, проведенных в Сети, они все-таки поели и выпили. Коньяк оказался редкой гадостью.

– Что-нибудь приличнее купить можно? – спросил Николай.

– Чем тебя коньяк не устраивает?

– Тем, что это не коньяк. Помню, где-то нормальный продавали…

– В «Елисеевском» есть французский, но он ползарплаты стоит, рублей восемьдесят! Непонятно, кто может себе такое позволить?

– Погоди, 80 рэ – это где-то 16 баксов… Оба-на! Дешевле, чем в дьюти-фри. Надо только доллары поменять. У тебя, случайно, нет знакомого валютчика?

– Ты что, обалдел, какие доллары? Это же уголовная статья! Давай как-нибудь без французского коньяка обойдемся. У меня есть рублей 200, нормально доживем до твоего отъезда.

– Доживем… Скажи, дотянем. А праздник?! А отпуск?! Нет, Таня, гулять, так гулять. Раз вы в вашем будущем ничего о моем аресте в прошлом не слышали, значит, все было в порядке. Кто не рискует, тот не пьет французский коньяк! Съезжу на Тверскую к «Интуристу». Я похож на иностранца?

– Ох, рискуешь! Выглядишь шикарно – настоящий фирмач. Вид у тебя… не знаю, как правильно сказать: дорогой! Таких дубленок я и на иностранцах не видела. Кстати, сколько тебе сейчас лет?

– Пятьдесят один.

– Никогда бы не дала, максимум сорок.

– Вот и славно. Так, подруга, мне понадобится твоя помощь. Нужно отобрать купюры старше 84 года…

Николай принес из своей комнаты пачки долларов. Когда Таня их увидела, она охнула и схватилась за сердце:

– Тебя посадят!

– За что? Это мои рубли, честно заработанные и обменянные в банке на доллары. У меня даже справка для таможни есть. Тут всего-то десять тысяч, просто мелкими купюрами, много наличных я брать не стал, ехал только на две недели, да и кредитки у меня с собой.

– Господи, «всего» десять тысяч долларов!!! Зажрались вы в своем будущем! Это даже по официальному курсу больше пяти тысяч рублей, мы с Петей такую сумму только к пенсии скопим, и то, если будем экономить на всем.

– Разбежалась, по официальному курсу! У барыг в эти годы курс был от трех до шести рублей за «зеленый» [4]. Сдам, не торгуясь, по пять, получится пятьдесят тысяч. Десять кооперативных квартир. С ума сойти – квартира в Москве за косарь зелени… вот у вас халява!

– Действительно, с ума сойти – собираешься просадить такую прорву денег за две недели. Лучше бы для семьи сохранил.

– Тань, я пока холостой. А тратить планирую именно на избранниц, пусть и временных. Вам с Петрухой тоже подкину, и себе, молодому, оставлю на разбег… Короче, давай сортировать.

Подходящих банкнот оказалось около трех тысяч. Николай подумал и добавил купюры более поздних 80-х, вряд ли в суете обмена кто-нибудь будет рассматривать даты, напечатанные микроскопическим шрифтом. Получилось чуть больше пяти тысяч.

– Ничего, и на эти гроши погулять можно!

* * *

До гостиницы «Националь» счетчик такси насчитал 86 копеек. Щедро одарив шофера одолженной у Татьяны трешкой, Николай попросил подождать. Володя, таксист, с радостью согласился. Сделка была взаимовыгодной: Николаю не приходилось подолгу провожать разъяренным взглядом машины с зелеными огоньками и табличкой «в парк» на лобовом стекле, а Володя получал жирного клиента.

Николай решил прогуляться от «Националя» до «Интуриста», изображая этого самого интуриста. Поскольку дорогим импортом от него веяло за версту, рыбка клюнула в первые пять минут. К нему обратился темноволосый парень лет 20–22-х, в синей куртке-дутыше,